Трудное счастье нам выпадает
Пролог.

Пожилая женщина тщательно пересчитала монетки, высыпанные из кошелька на слегка дрожащую руку. Вздохнула, выложила пару банок из каталки на прилавок – теперь счёт сошёлся. Чуть прищурившись, отсчитала недостающую сумму и положила на прилавок. Дождалась чека, проверила написанное, ещё сильнее прищурившись – мощности старых линз уже не хватало, а идти к врачу, чтобы выписать новые очки, не представлялось возможным. Денег и так не хватало на жизнь, где уж тут позволить себе такую роскошь!
Медленно сложила в сумку-мешок покупки. Медленно, поскольку набиралась сил на обратную дорогу домой. На улице крутила метель, как-то неожиданно пришла зима. Женщина грустно усмехнулась. Всё теперь неожиданно.
И тот развал Союза, лишивший её продуманного будущего. И тот августовский дефолт, что сожрал все накопления, приготовленные на старость. И пенсия, что лишь позволяла поддерживать жизнь, вынуждая искать подработку, где только можно. Да вот только этих возможностей уже почти и не осталось – кому нужны старухи? Когда вокруг полно молодых да резвых девчонок с новой моралью.
Нет, женщина ни в чём не винила их, скорее себя – потому что вбитые накрепко с детства идеалы было так трудно преодолеть. А ведь и она могла – если бы в какой-то момент закрыла глаза на несправедливость, а потом не стала бы докапываться до истины. Жила бы как все – глядишь и не пришлось бы считать монетки, чтобы купить пару банок кошачьих консервов.
Кто-то тронул её за плечо. А, это та продавщица из отдела. Заученно улыбаясь, девушка протянула ей пакетик с логотипом магазина, в котором сиротливо болтались те две банки, что ей пришлось оставить.
- Ради праздника, - тут девушка вздохнула. Фирменная улыбка сползла с её губ. - Пусть и ваш котик порадуется вместе с вами. Я сама кошатница.
Женщина поблагодарила с грустной улыбкой. Аккуратно опустила и этот пакетик в сумку. Если бы эта девушка знала, что её кошка умерла месяц назад…
Никто не ждал её больше у дверей, ласково мурлыкая и активно нарезая круги вокруг неё, пока она торопливо шла на кухню, чтобы положить еду в кошачью мисочку.
Она уходила на целый день – трудилась теперь вахтёром-гардеробщицей в той библиотеке, в которой когда-то начала работать – сначала стажёром, потом библиотекарем, потом и до главы отдела доросла.
И всё сгинуло.
Только и осталось принимать пальто и шапки у читателей, что торопились наверх. Туда, в просторные библиотечные залы.
Не раз приходили ей в голову мысли – зачем так жить? А не лучше ли покончить со всем сразу – раз никого её смерть не опечалит, не встревожит.
Но рука сама собой отдёргивалась от газового крана. Или что-то не давало сделать шаг из раскрытого окна.
Жить? Или существовать? Это не выбор. Это то, что осталось.
Женщина вздохнула и шагнула за дверь, торопясь домой, пока светло.
Остановилась на переходе, пережидая кавалькаду мотоциклов.
Вдруг пассажир последнего мотоцикла резко наклонился и дёрнул у неё из рук сумку. Ручка оказалась на диво крепкой – сама когда-то пришила. И сумка так и осталась в руках. Но от рывка женщину потащило вслед за мотоциклом. Недалеко. Но ей хватило
Она уже не почувствовала, как байкеров-шутников остановили. Не слышала, как орали на них подбежавшие рослые парни.
Ей уже было всё равно.
Удар головы о бордюр решил всё дело.